На первом курсе института я записался в секцию альпинизма. В те времена он был очень популярен, повсеместно шла «битва» за право обладания путевкой в альплагерь или за право попасть на сборы с коллективом физкультуры. Финансирование альпинизма осуществлялось по линии ДСО профсоюзов. Во всех более или менее крупных организациях, в том числе и в ВУЗах, существовали альпинистские секции. Серьезный отбор среди желающих получить заветный значок «Альпинист СССР» проходил задолго до выезда в горы.
В МФТИ тренером альпинистской секции был в то время Костя Рототаев, сын известного альпиниста Павла Сергеевича Рототаева. Костя – гляциолог по специальности, мастер спорта. Он-то и «заразил» меня и многих моих однокурсников романтикой гор.
Летом 1960-го я с моими товарищами по секции, счастливыми обладателями альпинистских путевок, впервые попал в горы, в альплагерь «Узункол». От дороги в лагерь шли ночью. Поразило обилие света – все вокруг сверкало: в небе было несметное количество звезд, на земле – «море» светлячков. А наутро взору предстали во всей своей красоте скальные и снежно-ледовые склоны окрестных вершин во главе с Даларом. Начальником учебной части «Узункола» был в те годы Павел Павлович Захаров. Он как раз в пересменок совершил восхождение в «двойке» на стену Далара по маршруту 5Б категории трудности. Отрядом новичков руководил Борис Николаевич Дубинин. Запомнилась его довольно часто произносимая фраза: «Когда я летел 25 метров по стене Домбая…». После этого падения он прихрамывал. Из инструкторов альплагеря запомнились ленинградцы – Нина Шведчикова и Раиса Тихвинская. Во время зачетного восхождения на вершину 1Б категории трудности на спуске. с вершины по довольно крутому снежному кулуару Раиса решила облегчить, ускорить спуск и устроила «перила», закрепив веревку за молоток (!) айсбайля. Естественно, под нагрузкой, как раз, когда пошла наша «связка», веревка с айсбайля соскочила, и мы кучей покатились по склону, набирая скорость, на скалы. Но тренировочные занятия не прошли даром: удалось вовремя «зарубиться», остановив опасное скольжение.
Забегая вперед, должен отметить, что и Нина Шведчикова, и Раиса Тихвинская сделали очень много для развития скалолазания, составляя костяк наиболее опытных судейских кадров. Вообще, в 60-70-х годах ленинградская школа скалолазания была одной из самых успешных. Наряду с плеядой замечательных скалолазов, здесь сложился коллектив высококлассных судей и тренеров по скалолазанию. Рискуя пропустить кого-то из достойнейших ленинградцев, не могу не упомянуть о Викторе Маркелове, Нине Новиковой, Вере Выдрик, Ольге Маркеловой, Тамаре Зубковой, Владимире Старицком, Косте Клецко, Свете Тихвинском, Игоре Шведчикове, Ларисе Степашкиной, Вере Котовой, Юре Смирнове – с ними моя .скалолазная судьба переплеталась наиболее тесно.
Однако в 1960-м в «Узунколе» скалолазание являлось для меня лишь одним из элементов технической подготовки начинающих альпинистов.
Позавидовав «белой» завистью товарищам, которым достались по две путевки (они за один сезон выполнили норматив 3-го спортивного разряда), я вернулся в Москву с твердой решимостью достичь высочайших вершин в альпинизме. Секция МФТИ уже не могла удовлетворить моих потребностей в физических нагрузках, и я стал тренироваться совместно с «бауманцами» — в те годы секция альпинизма МВТУ считалась наиболее сильной. С «бауманцами» я впервые приехал в Царицыно, где проводились тренировки по скалолазанию.
В 1961 году передо мной открылись двери в «большой» альпинизм: мне выделили две путевки в альплагерь.
Но, теперь можно признаться, зачитавшись книгой Станюковича «Тропою архаров», наслушавшись рассказов старшего брата о сокровищах Тамерлана, якобы спрятанных в пещере Мата-Таш на Восточном Памире – на берегу высокогорного озера Ранг-Куль, я в тайне от товарищей по секции готовился к путешествию «за сокровищами»…
По преданию, возвращаясь домой с награбленными сокровищами войско Тамерлана оказалось на Восточном Памире в плену жесточайшей непогоды, лошади остались без еды, войску грозила гибель. Чтобы спасти сокровища, Тамерлан приказал резать лошадей. Полоски мяса прикладывали к скале, где они примерзали. Получилась своего рода лестница, ведущая к пещере, находящейся на высоте около 300 метров над уровнем озера Ранг-Куль под прикрытием огромного нависающего скального карниза, исключающего возможность попадания в пещеру сверху. Сокровища спрятали. По весне мясо оттаяло, «лестница» исчезла. Но возвращаться за сокровищами оказалось некому: войско Тамерлана почти полностью погибло…
Несколько экспедиций пытались проникнуть в пещеру, но ни одна не закончилась успехом: пещера Мата-Таш казалась заколдованной, обросла легендами. Двумя годами раньше брат пытался подняться туда, но сорвался и при падении сильно повредил спину.
Воспользовавшись тем, что, благодаря альпинистским путевкам, я был освобожден от обязательной после второго курса поездки в колхоз на сельхозработы, сагитировав одного из приятелей по МФТИ – Сашу (фамилию, увы, не помню), вместо Кавказа я уехал на Памир. Приехали поездом в Андижан, затем – в Ош (в переводе – «стой!»), где располагался штаб Памирского погранотряда (территория Памира в те годы считалась погранзоной)
Пропуск в погранзону достать не удалось, так что вместо того, чтобы проехать до Мургаба по Памирскому тракту, пришлось идти в обход погранзастав через весь Памир: из Оша в Алайскую долину, Дараут-Курган, далее – урочище Алтын Мазар (здесь сохранились штольни золотых приисков).
В Алайской долине самым страшным оказались здешние овчарки, охраняющие овец, которых многотысячными отарами вывозили на лето на пастбища из Ферганской долины: свирепые, с лаем окружают тебя со всех сторон, сжимая кольцо. Главное – не шевелиться, молить Господа, чтобы пастух успел услышать и отогнать собак…
Из Алтын-Мазара — «тропой архаров», переправившись на лошадях через мощную реку — Саук-Сай, мимо «языка» ледника Федченко, по ущелью р. Балянд-Киик, через перевал — в долину Мургаба. При спуске с перевала улетели рюкзаки, хорошо еще, застряли в кальгоспорах (это – «отряды» ледовых столбиков), но часть продуктов и одежды потерялось. Внизу произошла неожиданная встреча со стадом кутасов — горных яков: волосатых, страшных на вид, но безобидных.
Путешествие по Восточному Памиру продлилось дольше, чем планировали, мой напарник совсем потерял силы и, когда мы уже вышли к озеру Ранг-Куль в 10 км от горы Мата-Таш, Саша не выдержал и, завидев машину, вышел из укрытия и проголосовал. На этом наша затея бесславно оборвалась: у нас тут же затребовали пропуска в погранзону и, за отсутствием таковых, отвезли на ближайшую погранзаставу, расположенную на берегу оз. Ранг-Куль, минуя заветную пещеру, на которую осталось только полюбоваться: маршрут не показался мне непроходимым. Годом позже альпинисты поднялись-таки к пещере, но свод её у входа оказался обрушен, непроходим …
Так или иначе, пограничники продержали нас неделю до установления личностей и затем вывезли в Ош. На последние оставшиеся у нас деньги я отправил Сашу в Москву, сам остался. Саша должен был по возвращении выслать мне деньги «до востребования» в Коканд. Сам я пустился в новые приключения, уже в одиночку, опять же, зачитавшись еще в Москве книгой «На отрогах Таласского хребта» – речь в ней об уникальных ореховых лесах, о «жемчужине» Ферганской долины – озере Сары-Чилек.
Путешествие по отрогам Таласского хребта – отдельная история. Не могу на нем подробно останавливаться, но и не могу не вспомнить отдельные эпизоды…
Из Андижана я добрался до Арсланбоба – священного места по здешним верованиям. На последние копейки купил банку тушеной конины (на «черный» день) и пустился в путь в ореховые леса, раскинувшиеся на отрогах Таласского хребта. Все было прекрасно, по пути то и дело встречались киргизские юрты, где всегда были рады накормить и напоить «москвича» зеленым чаем. С тех пор я влюбился в этот прекрасный народ – киргизов. Но вот лес стал гуще, юрты перестали встречаться — день, два, три. Наступил «черный» день: я достал заветную банку. Дальше произошел «провал» памяти, я потерял сознание, оказался в небытии…
Очнувшись, увидел склонившуюся надо мной девушку в халате, попытался встать – не смог, «отключился» вестибулярный аппарат! Оказалось, я отравился кониной – ботулизм. Спасло меня лишь необыкновенное везение: на мое счастье в том ореховом лесу оказался разбит лагерь ботанической экспедиции МГУ. В бессознательном состоянии я вышел к палаткам и упал замертво. Девушка, оказавшаяся врачом экспедиции, услышала удар о землю падающего тела…
Юрий Скурлатов
Далее на c-f-r.ru
Конечно, этот спорт никогда не являлся выгодным с точки зрения финансов. И фанатам скалолазания приходилось постоянно размещать такие объявления, как сдам квартиру срочно на различных досках.
Комментарии